Я - Легенда

[reapersrefuge]

Название: Я – легенда.
Автор: Lira Hoshi
E-mail автора: [e-mail]
Бета: снова нет… да что это такое?.. эх… Тт
Фэндом: Kuroshitsuji
Дисклаймер: Все права на героев принадлежат Яно Тобоса
Персонажи: Гробовщик (!!!), мельком пробегали Грелль, Роннальд и Уилльям. Так же много выдуманных персонажей.
Рейтинг: PG (чесн говоря не уверенна, но с помощью Википедии…)
Жанр: angst, drama, POV
От автора: Долго решала выкинуть или нет. В итоге, все же решила, что стоит этим поделиться…. Тем более, в таком образе Гробовщика я нигде не читала…

Прочитайте еще раз шапку, посмотрите, кто главный герой, и лишь потом - читайте)))

Я – Легенда.

Уже второй час распития спиртных напитков, и Нокс с Сатклиффом, кажется, совсем потеряли ориентацию в пространстве.
Нокс перебрался подальше и улегся прямо в один из гробов. Ну что, ж, тесно, зато мягко. Сатклифф налил себе тем временем еще. А не многовато ли будет?..
- Он.. ты понимаешь, Гроби, он постоянно надо мной издевается! Я уже пару сотен лет торчу на одном месте. Он же долбанный директор всего департамента, неужели нельзя повысить меня со звания диспетчера?..
Я лишь захихикал в ответ. Да… жаль я смеяться уже не умею нормально. И остается лишь это подобие смеха. Выученные равные голосовые выдохи через короткие промежутки времени…
Но ты бы сумел меня рассмешить. Раньше…
- И вообще, он тааааакой холодный… - актриса начала угоманиваться и положила голову на руки, лежащие на столе. Глупый, глупый жнец. Неужели ты не понимаешь, почему тебе дают безопасные задания, на которых ты все равно умудряешься вляпываться, и отчего твой начальник до сих не убрал тебя с глаз долой, чтобы не мучиться? Глупый ты.
- Знаешь, Гроби, когда-нибудь и я буду смотреть свысока. Когда-нибудь я тоже стану легендой…
Спустя мгновения красноволосый юнец уже спал. Я тяжело откинулся назад.
Легендой?
А ты знаешь, хотя бы, как становиться этой легендой? И как я ею стал?..
Когда-то давно. Пару тройку тысяч земных лет назад, я тоже думал, что смотреть с высоко – это предел мечтаний. Я стремился и упорно шел по карьерной лестнице (ведь наш мир, он находится за пределами рамок земного времени. Мы есть прошлое, настоящее и будущее. И система организована слишком давно, чтобы помнить о том, кто ее создал. Мы и не помним. Мы находимся вне времени).
Я достиг многих высот. Кстати, занимал тот же пост, что и твой Уилльям сейчас.
А потом, карьера как-то перестала меня интересовать. Она работала курьером. Молодая, смешливая. Она была младше меня раз в пять, и раз в пятьдесят была наивнее.
Я смеялся над этим.
Знаешь, Грелль, даже сейчас я, закрыв глаза, могу вновь увидеть ее лицо. У нее тоже были рыжие волосы, только у тебя они ближе к красному, а у нее ближе к пшеничному. Она смеялась, когда я называл их золотыми. А я не понимал почему. Они ведь на самом деле были такими. Еще были веснушки. Ровно сто сорок две. Я как-то посчитал, когда она спала рядом. Глаза у нее были зеленые и такие же отчаянные, как у тебя.
И после встречи с ней мне совершенно снесло тормоза.
Я просто хотел быть искренним и чувствовал тогда так, как не чувствовал никогда. Чуть позже мы решили завести ребенка. Ты ведь сам знаешь, Грелль, как тяжело, даже практически невозможно, сделать это в нашем мире. Дети во вневременном пространстве появляются редко… раз в пятьдесят – сто лет.
Но нам повезло. Именно один из этих детей был нашим. Это был мальчик. Самый чудесный мальчик на свете. И у него были его волосы, ее глаза, и ее веснушки.
Тяжело передать словами то, счастье, что было у нас тогда. Тяжело? Нет. Не возможно.
Это было просто счастье. Большое. Всеобъемлющее.
Я не лез больше вверх по службе. Мне это не требовалось.
Тем более, что каждый солнечный день мы с сыном отправлялись на логу, и там я помогал запускать ему небесных аистов. То, как мой мальчик держал катушку, пока я бежал с бумажной птицей, и то как он смотрел как она взмывает в небо, когда ловит ветер…
Знаешь, это стоило всех кресел департамента.
А то, как моя жена встречала нас у порога вечером. Усталых, голодных…
Знаешь, это стоило вообще всего мира.
А потом. Потом стало страшно.
Началась война. Помнишь, та самая первая война? Между демонами, ангелами и жнецами? Причем мы ведь остались в меньшинстве тогда, помнишь? Демоны и ангелы были не довольны, что у нас была такая власть над жизнью людей. Им доставались лишь души.
А впрочем, если ты и знаешь об этой войне, то лишь из учебников. Очевидцы тоже давно спрятались, так и не сумев зализать раны.
Я, естественно, был призван. Я был одним из лучших бойцов, я имел неплохую должность. Я стал командиром одного из отрядов…
Кстати… возвращаясь к твоему начальнику, хочу лишь сказать, что во всей иерархии, только диспетчеры не учувствуют во всех этих разборках (нет, не только в войнах, диспетчеры не допускаются даже просто к битвам). Вам бы следовало подумать жнец. Я скажу вам, когда вы проснетесь.
Первый бой прошел просто прекрасно. Все и везде терпели поражение, я же и мой отряд выходили сухими из воды.
С моей семьей я переписываться не мог. Не было возможности. Но каждый день, каждый вечер, я думал о том, как они. Что делают, о чем говорят. Естественно, что при первой же возможности, я направил свой путь мимо дома. Отряд должен был остановиться в нескольких верстах от места, где я жил. Все расстояние между, я проделал бегом. Совершено не чувствуя боли в легких за предвкушением.
Но когда я добежал, мир остановился…
Оказалось, что вражеский отряд побывал здесь всего пару дней назад.
Картина представшая перед моими глазами…
Да… долго я пытался избавиться от нее в своих кошмарах. Знаешь, до сих пор еще не вышло.
Тогда я обезумел. Тогда мой мир рухнул, и я остался стоять на осколках. Боль? Ярость? Нет. Я не чувствовал тогда ничего, кроме тянущей боли где-то в сердце.
И я хотел от нее избавиться. И я был уверен, что надо просто убить их. Всех тех, кто убил мою жизнь. Я думал, что их страдания, их кровь сумеют смыть мою боль. Наивность молодости…
И я вводил свой отряд в самые рискованные места, меня прозвали самым отчаянным командиром, а отряд – самым лучшим.
Я опекал в нашем отряде одного парнишку, чуть младше тебя он был. Блондин, улыбка до ушей… Я понимал, что ему здесь не место. Не место в этом отряде отчаянных головорезов, что хотят убить, чтобы забыться. И я даже добился ему перевода в другое место. Но в тот же день, что он должен был отправиться в более безопасный тыл. В этот же день случилось непредвиденное. Нас давно выслеживали, Грелль. Слишком много жизней противников было у нас на счету. На нас напали и ангелы и демоны. Тогда была просто резня. Но мы… мы пытались держаться, несмотря на их численный перевес (раз в пять, мой мальчик).
Это был последний бой не только для нас, но и для них. Битва вышла в ничью. Странно да… это когда оставшиеся все-таки в живых изранены так, что не могу уже биться.
Мальчишка тоже остался жив, у меня же были лишь блики пред глазами. И я радовался, кажется, время пришло, и больше у меня не будет кошмаров…
Очнулся я уже в лазарете. Оказалось, что этот безумный юнец вынес меня на своих плечах, сумел добраться до телепорта и добрел до больницы.
У него в тот момент было лишь пробито плечо.
Однако, когда я спросил, где он, мне не ответили. И лишь много дней спустя, я узнал, что оружие, которым ранили юнца, было с ядом. И когда он все-таки попал в госпиталь, стало ясно, что яд распространился и на внутренние органы. И если бы он поспешил, вместо того, чтобы тащить меня, он бы остался жив.
Эта странное чувство, что было во мне, никуда не исчезло. Только стало намного больше. Тупая ноющая боль чувствуется будто со стороны… Странное чувство… не могу подобрать лучших слов для описание того, что я чувствовал, да в общем-то и не требуется.
Тогда, именно тогда они обо мне заговорили. Умер молодой парнишка, который протащил своего непутевого командира сквозь смерть, жертвуя собой. Умерло еще сорок восемь прекрасных жнецов. А все вокруг говорили о том, какой я бесстрашный, как замечательно я вел отряд в бои, как прекрасно я сражался, что сумел остаться один из всего отряда…
Бесстрашный? О смерть великая, мне просто уже нечего было бояться. Все что мог, я уже потерял.
Замечательно вел отряд в бои? Где-то на поле гниют сорок восемь трупов прекрасных жнецов. Это замечательно?
Прекрасно сражался? Сумел остаться?.. Нет. Я сдался. Я осознанно сдался. И не хотел «суметь», не хотел. Сопливый мальчишка вытащил меня. Он не хотел остаться один из полка. Он просто не мог. А я смог. Смог наплевать на все и остаться. И это прекрасно? И за это надо хвалить? Возводить на пьедестал?
Тогда я ушел. Все были удивлены, почему в зените славы я отказался от блестящих руководящих должностей.
Я пытался уйти, хотя бы потому, что сражаться нормально я уже не мог. Меня отстранили от боев (за исключением дистантных командных постов, я бы руководил жнецами на расстоянии, вел их на смерть не получая возможности просто посмотреть в глаза).
Я пытался вернуться, но не смог.
И когда, в очередном доме я ложился на очередную продавленную кушетку, так и не зная, куда же я иду, мне снились сны.
Любимая жена, сынок, самый младший боец из отряда…
Сны были солнечные, счастливые, но только почему я просыпался в слезах? И вновь чувствуя боль лишь далеким отголоском?..
И я не мог. Я смалодушничал, я знаю. Но убить себя сам я не смог. Вместо этого, я решил подорвать центральный командный пост неприятеля. Тем более, он стоял у меня на пути к месту, что когда-то было домом. Я решил умереть красиво, знаешь, какая-то часть меня упивалась гордостью за славу, даже тогда я все еще хотел войти в легенду…
Тщеславный, гордый и жалкий – великолепное сочетание, не так ли?..
Неважно, как я сделал это. Но я смог. Я стер этот центр с лица земли, а вместе с ним еще полсотни Наших людей…
На мне, уже как обычно, не осталось и царапины.
Когда правитель спросил меня о моем имени, я ответил просто:
- Гробовщик.
В ответ он засмеялся. И сказал, что эта кличка подходит мне больше всего. И припомнил, сколько из вражеского лагеря я уложил. Тот взрыв – сильно поколебал силы противника, оставив их без лидеров.
Он смеялся, а я думал, о том, насколько же он не правильно понял мой ответ. Он говорил о врагах, а я видел лица всех тех, кто погибли по моей вине. Группа альфа, что штурмовала центр, когда я туда сунулся. Сорок восемь прекрасных жнецов, что под моим знаменем шли на бой. Сорок девятый – все еще по-юношески угловатый блондин (ему бы в солдатиков еще играть), сын, любимая…
Я вспоминал, как мой сынок просил меня остаться (при своем статусе я мог остаться главном центре).
Как жена пыталась не сыпать упреками (я – глупейший из глупых, так и не прочел в глазах «останься»)
Как учил свой отряд всегда идти до конца (только надо было добавить пункт: «когда все совсем плохо – бегите!»).
Как наивный юнец пытался поймать рыбу (и мысли, ну ничего, немного подучу, и все-таки переправлю).
И лица, много лиц тех, кого я привел к черте смерти.
Зато я стал легендой. И реальность оказалось суровой, знаешь, когда тебя воздвигают на пьедестал становиться скучно. Там совершенно не с кем поговорить, кроме облаков.
Ты как-то с восхищением и страхом спросил, откуда у меня эти шрамы. Глупый мальчишка! К чему восторг?
Из боев я выходил без царапин. Будто сама смерть меня оберегала…
Эти шрамы я получил совершенно в другой день. Солнечный прекрасный день, когда я резал кожу на своем лице и пытался почувствовать боль.
Я так ее и не почувствовал.
И я ушел.
Ушел в туманный Лондон, где практически не видно солнца.
Плату за информацию я беру смехом, надеясь, что кто-то все же когда-нибудь сможет искренне меня заставить рассмеяться.
Я хочу чувствовать хоть что-то. А испугать меня или заставить плакать… не думаю, что это возможно.
И вот я здесь. Я – легенда.
Я общаюсь с мертвыми и покупаю смех.
Я и сам смеюсь. Слишком часто. Никто не различает фальши. О, Грелль, я знаю больше сотни видов смеха. Могу и тебя научить как-нибудь.
Сопишь во сне, кстати. Так, как и мой сын, когда-то.
Ты все же не старайся стать Легендой, мой мальчик. Не стоит….